Спартак - Страница 120

120

То, что происходило осенью и зимой 72 года до Р.Х. на Регийском полуострове, тоже можно окрестить Странной войной. Несколько месяцев римская и спартаковская армии стояли совсем рядом, не вступая в открытый бой. И те и другие чего-то ждали и не спешили рисковать.

"Регийское сидение" Спартака — в чем его смысл? И если это действительно была Странная война, то кто в ней являлся, условно говоря, "немцем", а кто "французом", кто эту войну выиграл?

Вновь не станем спешить. Ведь и в ту осень никто не спешил — ни спартаковцы, ни римляне. Со стороны могло даже показаться, что обе стороны заключили тайное перемирие. Поэтому прикинем для начала, что удерживало и тех и других от боя?

Красса понять проще. После первых, пусть и не очень крупных успехов он наверняка уверился, что кровавые жертвы оказались не напрасны, и Фортуна наконец смилостивилась — и на ним, и над Римом. И в самом деле! Из Лукании Спартака удалось прогнать после первого же боя, более того, "презренный гладиатор" угодил в самую настоящую ловушку. Регийский полуостров, оконечность итальянского "сапога", с трех сторон окружен морем. Приближались зимние шторма, когда даже вездесущие пираты не рискуют испытывать судьбу среди холодных волн. Значит, море спартаковцев не спасет, до весны же они дотянуть не смогут — Регий невелик, для огромной армии там просто не хватит припасов. Так зачем рисковать, зачем посылать легионеров под гладиаторские мечи? Достаточно запереть мышеловку и подождать несколько месяцев.

…Где-то так размышляли и французы с англичанами осенью 1939-го. Германия к войне не готова, морская блокада отрежет ее от всех источников снабжения…

Красс решил ждать. Время, по крайней мере два-три месяца, имелось — Помпеи все еще не мог покинуть Испанию, добивая последних мятежников и устраивая дела в отвоеванных провинциях. Можно было не спешить и просто ожидать, пока мятежники околеют от голода. А чтобы запереть врага понадежнее и заодно занять делом скучающее войско, претор решил свершить нечто, достойное фараона Хеопса и французского Генерального штаба.

Аппиан:

"Настигнув войско Спартака, Красс запер его, отрезав рвом, валами и палисадами".

Плутарх:

"Красс, подойдя сюда и видя, что сама природа места указывает, что нужно делать, поспешил перерезать стеною перешеек, чтобы одновременно и дать занятие своему войску, и лишить врага подвоза провианта. Это было большое и трудное дело, которое Красс окончил против ожидания в короткое время. Он провел от моря до моря через перешеек ров длиною в триста стадий, шириной и глубиной одинаково в 15 футов, а над рвом возвел стену большой высоты и прочности". Переведем: "линия Мажино", а точнее, "линия Красса" была протяженностью около 55 километров, ее ширина и глубина — 4,6 метра. Изрядно пришлось попотеть легионерам! А что же Спартак?

Плутарх:

"Сначала Спартак не обращал внимания на эти работы, относясь к ним с презрением".

Так и хочется спросить вождя — почему с презрением? Стоит взглянуть на карту, чтобы понять: мышеловка действительно захлопнулась. "Линия Красса", скорее всего, перерезала полуостров от города Терины на севере до Сколация на юге, там от моря до моря как раз чуть более полусотни километров. А ведь стена и вал — лишь часть обороны. Римляне никогда не надеялись только на укрепления. Стены и вал (то, что римляне называли "лимесом") должны сдержать первый натиск врага, основной же удар принимало на себя войско, находящееся за ними. Полсотни километров это не так и много, войско можно разместить в трех лагерях, каждый — на расстоянии одного перехода. В случае необходимости армия быстро собирается в кулак и бьет от души. Для успешного наступления требуется, как известно, тройное преимущество, а силы римлян и спартаковцев были приблизительно равны. Так отчего же "с презрением"? Неужели великолепный парень так возгордился?

Думаю, не возгордился, а рассуждал вполне здраво. Мудрость Красса была мудростью дилетанта, впервые попавшего на высокий командный пост. Красс воевал и раньше, но под его началом были лишь небольшие отряды. Тактику наверняка знал неплохо, а вот стратегию… Если бы Марк Лициний и в самом деле что-то понимал в мудрой науке стратегии, он должен был знать, что пассивная оборона — даже за "линией Красса" — залог будущего поражения:

1. Обороняющийся предоставляет всю инициативу противнику. Тот сам выбирает, где и когда нанести удар.

2. Пассивная оборона, особенно длительная, расслабляет войска, деморализует, гасит боевой дух.

3. "Запереть" армию противника равной численности практически невозможно. Как ни узок предполагаемый театр военных действий (полсотни километров), враг всегда может создать на острие удара подавляющее преимущество и оборону прорвать.

Так и случилось — "линия Красса", как и "линия Мажино", осталась в военной истории примером кровавого бессмысленного курьеза. Сам Спартак явно не придавал серьезного значения подобной фортификации. Сохранились его слова, переданные Саллюстием: "Только то место будет для них безопасно, где они будут стоять вооруженными". Смысл ясен — обороняются люди, а не стены. Впрочем, в первое время Спартак явно играл в поддавки. Его войско даже не пыталось вырваться из ловушки, словно вождь гладиаторов и в самом деле повернулся к врагу спиной. Это еще более успокаивало Красса, настраивая на оптимистический лад. "Презренные гладиаторы" оказались явно не ровней римлянам. Одно дело из засады нападать, совсем другое — правильную войну вести. Сразу видно, что они "люди низшие, наименее заслуживающие почтения"! Недочеловеки, в общем.

120